Современник Пушкина и Лермонтова, друг Глинки и Варламова, старший коллега Мусоргского, Бородина, Римского-Корсакова, Александр Даргомыжский был бле­стящим пианистом и скрипачом, в тяжелые времена под­рабатывал учителем пения, сотрудничал с журналом «Ис­кра», был председателем Петербургского отделения Рус­ского музыкального общества. Но для нас он прежде все­го композитор, один из основоположников классической русской музыки.

А.Даргомыжский родился в тяжелое для России вре­мя: шла Отечественная война 1812 года. Их семья тогда жила в Тульской губернии у родственников. Вернувшись домой, отец Даргомыжского с головой ушел в дела. В мае 1816 года была создана комиссия по расследованию зло­употреблений при распределении правительственного пособия разоренной Смоленской губернии. Участие в этой комиссии принесло С.Даргомыжскому не только уваже­ние и благодарность земляков, но и чин коллежского сек­
ретаря и орден св.Анны третьей степени. Затем последо­вало приглашение на службу в Петербург — в Государ­ственный коммерческий банк. На новом месте Сергей Николаевич продвинулся до чина надворного советника, однако в 1826 году без каких-либо объяснений был уво­лен. После долгой волокиты он получил место чиновника по особым поручениям при министерстве императорско­го двора.

Скромного жалованья, конечно, не хватало на содер­жание большой семьи и обучение детей, но помогали до­ходы от имений жены и ее брата. Мать Даргомыжского происходила из семьи князей Козловских. Это была ум­ная женщина, наделенная живым и веселым характером, добрым и любящим сердцем. Она получила обычное по тому времени домашнее воспитание, имела склонность к литературе, сочиняла стихи, которые даже публиковались в журналах и альманахах (одно из них в 1825 году было помещено в альманахе А.Дельвига «Северные цветы»).

Родители ревностно пеклись о судьбе своих детей и стремились дать им разностороннее образование. По ре­комендации знакомых в дом приглашались лучшие учи­теля, и отец никогда не жалел на это денег. Большое вни­мание в семье Даргомыжских уделяли музыке. Брат иг­рал на скрипке, сестра — на арфе. В 1819 году Сашу на­чали учить игре на фортепиано. Заметив склонности ре­бенка к музыке, родители пригласили более опытного преподавателя.

Помимо того, что дети Даргомыжских изучали лите­ратуру, историю, иностранные языки, родители побужда­ли их к сочинению стихов, к переводам с французского. Детские литературные альбомы пестрели баснями, прит­чами, эпиграммами. Мать писала небольшие пьески, ко­торые и разыгрывались всем семейством.

В течение трех лет, с 1828 по 1831 год, Саша занимал­ся с австрийским музыкантом Шоберлехнером. Уже в тридцатые годы Даргомыжский считался в Петербурге очень сильным пианистом. Хотя отец не без основания опасался, что музыкальные занятия сына, даже самые успешные, не смогут обеспечить его материально. Поэто­му он начал рано беспокоиться о его служебной карьере.

Когда Александру исполнилось четырнадцать лет, его определили на государственную службу. В сентябре 1827 года юный чиновник приступил к своим обязанностям в канцелярии, сначала без денежного вознаграждения — жалованье ему начали платить лишь через два года. Прав­да, эта служба была для Даргомыжского не слишком об­ременительной. Он служил под началом хороших знако­мых отца, к тому же они были большие любители музыки и не мешали Александру заниматься искусством. В по­служных списках отмечалось усердие молодого канцеля­риста, и его регулярно повышали в должности: в 1829 году Даргомыжский стал коллежским регистратором, через три года — губернским секретарем, а потом — младшим помощником контролера. После этого он перешел в ве­домство министерства финансов — канцелярским чинов­ником Государственного казначейства. Закончил он служ­бу в 1843 году, выйдя в отставку в чине титулярного со­ветника.

В тридцатые годы в семье Даргомыжских случилась беда: погибли два сына и зять, через несколько лет умер­ла дочь и ее ребенок. Из-за этих печальных событий Дар­гомыжские почти никого не принимали, и потому повзрос­левший Александр, с детства привыкший к домашним концертам, зачастил в литературные и музыкальные са­лоны знакомых. С интересом наблюдая столичную жизнь, молодой Даргомыжский все больше сближался с кругом творческой интеллигенции Петербурга. Он посещал дома поэта И.Козлова, В.Одоевского, бывал в литературном салоне писателя и историка Н.М.Карамзина, где блиста­тельные собрания вели его вдова и дочери. Здесь он играл на фортепиано и пел вместе с дочерью Карамзина свои романсы, аккомпанировал. Считают, что здесь он мог по­знакомиться и с Лермонтовым, стихи которого очень лю­бил. Огромную роль в творческой жизни Даргомыжского сыграла многолетняя дружба с М.И.Глинкой.

Долгие беседы с Глинкой и другими композиторами укрепили Даргомыжского в его решении писать оперу, и он принялся за работу. Свою первую оперу «Эсмеральда» он писал около четырех лет и завершил работу над ней в 1842 году, но поставили ее в Москве в Большом театре лишь спустя пять лет. Надо сказать, что композитор и сам был не очень доволен своей музыкой.

В 1844 году Даргомыжский впервые отправился за границу. Он побывал в Берлине, затем поехал в Брюссель, в Париж, играл здесь отрывки из своей оперы, романсы, фортепианные произведения. Вернувшись на родину, му­зыкант снова погрузился в работу. В это время он написал .много романсов, давал благотворительные концерты в па­мять своего друга композитора А.Варламова, чтобы под­держать его семью. Но главной для него была работа над новой оперой «Русалка». В 1855 году Даргомыжский за­кончил писать оперу, а 4 мая 1856 года состоялась ее пре­мьера. Правда, и на этот раз композитор был недоволен постановкой своего произведения, звучанием оркестра.

В конце 50-х — начале 60-х годов он стал сотрудни­чать в демократическом журнале «Искра». У него обна­ружился дар сатирика, и он в основном писал фельетоны в соавторстве с кем-либо из журналистов. В эти годы Дар­гомыжский задумал писать сатирический роман «Испо­ведь либерала». Однако эта работа осталась незавершен­ной, известна лишь начальная страница романа.

В 1864 году случилось очередное несчастье: скончался отец Даргомыжского, его опора и главный советчик. Не имея собственной семьи, композитор всю жизнь прожил бок о бок с отцом, которого очень любил и уважал. Отец вел хозяйственные и денежные дела сына, на нем лежала забота и по управлению имением покойной жены, откуда семья получала основные средства к существованию.

Последние годы своей жизни композитор усиленно работал над оперой «Каменный гость», полностью сохранив текст А.С.Пушкина. Но он уже чувствовал себя не­важно и не раз говорил друзьям, что желал бы передать «Каменного гостя» для завершения и постановки Цезарю Антоновичу Кюи. Инструментовать оперу он просил Римского-Корсакова.

Трезво оценивая состояние больного, друзья все же не теряли надежды на то, что Даргомыжский успеет за­вершить работу. В какие-то моменты ему становилось лучше, и тогда в квартире композитора снова играли и пели, причем не только произведения хозяина дома. Так, в ноябре 1868 года Мусоргский познакомил друзей с фраг­ментами из новой оперы «Борис Годунов», которую Дар­гомыжский принял с живым интересом и говорил, что Мусоргский в этой опере идет гораздо дальше его. Осо­бенно ему понравились сцены у Новодевичьего монасты­ря и в корчме.

Временное улучшение, однако, вскоре сменилось но­вым наступлением болезни, которая в конце концов при­ковала композитора к постели. Теперь он писал лежа, едва удерживая слабыми руками непослушный карандаш, стра­дая от невыносимой боли в груди: как он сам говорил, вся­кое дыхание «резало ножом». И тем не менее он продол­жал писать, торопясь закончить свое последнее сочинение.

Композитор скончался в самом начале 1869 года. 9 января в Семеновской церкви на Моховой улице состоя­лась панихида, на которую собрался весь музыкальный Петербург: композиторы, коллеги Даргомыжского по Рус­скому музыкальному обществу, его ученики — студенты консерватории, друзья, артисты и просто почитатели та­ланта композитора. Похоронили Даргомыжского в Александро-Невской лавре.

Исполняя его волю, композиторы Ц.Кюи и Н.Римский- Корсаков в сентябре 1869 года завершили его оперу «Ка­менный гость». Затем Кюи предложил дирекции Мариинского театра поставить оперу в том составе исполните­лей, каким его хотел видеть сам автор. Эта опера стала вершиной творчества талантливого композитора, в ней ярко прослеживается стремление автора создать прочный сплав музыки и текста, искать новые оперные формы, и прежде всего особый, мелодический речитатив.

Оценивая всю работу последнего года жизни Дарго­мыжского, русский музыкальный критик Стасов писал: «Эта победа духа над телом, это торжество духа над са­мыми невыносимыми страданиями, эта беспредельная преданность делу, которым одним только и полна душа, — это ли еще не величие! И действительно, такие колоссаль­ные создания, как «Каменный гость», могут исходить из головы только того, для кого создание его творческого духа — все, вся жизнь, вся любовь, все существование его».

С тех пор музыка Даргомыжского, которого Мусоргс­кий назвал «великим учителем музыкальной правды», со­ставляет одну из лучших страниц русской классической культуры.